Уоррен Баффетт считает, что лучшие его сделки за период финансового кризиса — возможно, те, что он решил не проводить. За помощью к одному из самых успешных инвесторов мира обращалась практически каждая столкнувшаяся с трудностями финансовая компания. Он отказал почти всем и сохранил деньги для самой крупной своей сделки — покупки в ноябре за $26,3 млрд железнодорожной компании Burlington Northern Santa Fe
В серии интервью The Wall Street Journal 79-летний инвестор рассказал о своих действиях во время финансового кризиса. «Первую акцию я купил в 1942 г., но эти американские горки превзошли все, что я видел, — говорит Баффетт. — Не всегда мы [компания Баффетта Berkshire Hathaway — “Ведомости”.] действовали по-умному. Но мы и не сделали ничего по-настоящему глупого».
28 марта 2008 г., через две недели после краха инвестбанка Bear Stearns, Баффетту позвонил гендиректор Lehman Brothers Ричард Фалд. Он спросил, не вложит ли Баффетт в его инвестбанк, несущий убытки по портфелю высокорискованных кредитов на строительство коммерческой недвижимости, $4 млрд. В тот же день инвестору позвонил тогдашний министр финансов Генри Полсон; он подчеркнул важность Lehman на рынке, хотя напрямую не просил помогать ему.
Вечером Баффетт сел анализировать годовой отчет Lehman. Читая, он выписывал на обложке номера страниц, где обнаруживал информацию, которая, как ему казалась, свидетельствовала о проблемах банка. В итоге обложка оказалась вся исписана. Баффетт отказал Фалду.
Отказывал он не всем. Осенью 2008 г. он вложил $5 млрд в Goldman Sachs и $3 млрд — в General Electric. Но для акционеров Berkshire, возможно, большее значение имели сделки, на которые он не пошел. «Заслуги Баффетта в отклонении сделанных ему предложений оценены, по-моему, недостаточно, — говорит Пол Ховард, аналитик Janney Montgomery Scott. — А ведь он получает очень много предложений».
«В те дни все искали деньги», — говорит Баффетт. Первым к нему 15 марта 2008 г. обратился Кристофер Флауэрс, основатель фонда прямых инвестиций J. C. Flowers, который с группой банкиров пытался организовать выкуп Bear Stearns. Послушав его 10 минут, Баффетт сказал, что не заинтересован в подобной сделке. На следующий день JPMorgan Chase купил Bear Stearns, получив от Федеральной резервной системы США кредит на $29 млрд.
Той же весной к Баффетту обратился Morgan Stanley, представлявший интересы ипотечного агентства Freddie Mac. «Я быстро сказал «нет», — рассказывает Баффетт. Проблемы Freddie Mac, спровоцированные ипотечным кризисом и падением цен на недвижимость, представлялись ему слишком тяжелыми, чтобы инвестировать в компанию. Летом правительству пришлось национализировать Freddie Mac и другое агентство, Fannie Mae.
Сентябрь 2008 г. Баффетт называет одним из наиболее тяжелых месяцев в карьере. Начался он со звонка Роберта Стила, гендиректора банка Wachovia, который попросил $10 млрд. Баффетт, считавший, что Wachovia во время бума на рынке недвижимости безответственно выдавал высокорискованные ипотечные кредиты направо и налево, отклонил просьбу. В конечном итоге, банк Wells Fargo, в котором Berkshire принадлежит 6,7%, за бесценок купил Wachovia.
В пятницу, 12 сентября, Роберт Уиллемстад, гендиректор страховой компании AIG, попросил $15 млрд. «Я знал, что AIG нужно быстро привлечь капитал, поэтому сказал: не тратьте на меня время», — вспоминает Баффетт. «По существу, Баффетт сказал, что AIG — слишком сложная компания», — говорит Уиллемстад. Баффетт, правда, согласился подумать о покупке некоторых активов подразделения по страхованию имущества. Вечером того же дня, рассказывает Уиллемстад, он перезвонил Баффетту и спросил: «Как насчет всего подразделения?», — и назвал цену: $25 млрд.
Баффетт быстро пришел к выводу, что сделка слишком велика. Berkshire пришлось бы занимать слишком много денег, из-за чего она могла бы лишиться кредитного рейтинга ААА.
На следующий день он полетел в канадский Эдмонтон на благотворительный концерт. А в Федеральном резервном банке Нью-Йорка уже второй день руководители крупнейших банков, ФРС и министерства финансов решали, как спасать Lehman. Претендентами на него поначалу были Bank of America и Barclays. Около 18.00 в отель, где остановился Баффетт, позвонили президент Barclays Роберт Даймон и консультант, бывший банкир из Citigroup Майкл Клейн. Они сказали, что британские регуляторы не разрешат такую крупную сделку, пока не получат одобрение акционеров Barclays, на что уйдет несколько дней или даже недель. Не мог бы Баффетт, сросили они, за вознаграждение гарантировать на этот период трейдинговые позиции Lehman.
Баффетту нужно было отправляться на концерт. Он попросил банкиров прислать ему в отель факс с деталями сделки. Когда он вернулся, факса не было, поэтому никаких дальнейших действий Баффетт не предпринимал.
Клейн, правда, оставил голосовое сообщение на мобильном телефоне Баффетта. Но тот, по его словам, мало пользуется мобильным. О сообщении он узнал 10 месяцев спустя: его в телефоне отца обнаружила дочь Сьюзан. Баффетт отказался рассказать, что было в сообщении; он лишь сказал, что даже если бы прослушал его тем вечером, сделки все равно не было бы. В тот же уик-энд Эйджит Джейн, возглавляющий перестраховочное подразделение Berkshire, вел переговоры с Флауэрсом и фондом прямых инвестиций Kohlberg Kravis Roberts о перестраховке некоторых операций AIG, что позволило бы той высвободить некоторый капитал.
Вернувшись в воскресенье, 14 сентября, в Омаху, Баффетт, проинформированный Джейном о ходе дискуссии и думая рассмотреть ее условия вечером, отправился на ужин с сооснователем Google Сергеем Брином и его женой. Сделка в итоге не состоялась, потому что финансовые проблемы AIG оказались слишком значительными и сложными.
В тот же день банкиры и регуляторы покинули здание ФРБ Нью-Йорка, ни о чем не договорившись (лишь Bank of America и Merrill Lynch объявили о слиянии). На следующий день Lehman объявил о банкротстве. Еще через день правительству пришлось спасать AIG, выделив $85 млрд.
К этому времени Баффетт, по его словам, начал беспокоиться о стабильности всей мировой финансовой системы и Berkshire, в частности: «Я чувствовал, что такого еще никогда не было и что американская общественность и конгресс не понимают в полной мере всей тяжести ситуации. Я действительно думал, что мы подошли к краю пропасти». На дне рождения богатого друга в Омахе несколько гостей спросили его, в безопасности ли их деньги, лежащие в паевых фондах денежного рынка. «Когда люди, ездящие на Rolls-Royce, беспокоятся о своей копилке, вы понимаете, что у вас действительно проблема», — говорит Баффетт.
Утром 19 сентября ему позвонил гендиректор Morgan Stanley Джон Мэк. Он также просил о помощи, возможно, о крупной кредитной линии. Конкретные условия не обсуждались. Баффетт сказал, что не заинтересован в сделке, так как недостаточно знаком с банком.
При этом Баффетт часто контактировал с членами правительства. С ним консультировался Полсон, готовивший план помощи финансовым институтам (поначалу предполагалось выкупать у них проблемные активы, но в итоге $700 млрд, выделение которых одобрил конгресс, были пущены на рекапитализацию банков). Мнением Баффетта о плане Полсона интересовались несколько сенаторов.
Когда правительство начало действовать, вспоминает Баффетт, у него появилась уверенность, что кризис будет преодолен. Большим шагом, считает он, была госгарантия по активам фондов денежного рынка. С конца сентября Баффетт и сам начинает действовать. Он знал, что Goldman Sachs, как и Morgan Stanley, нужны деньги: Goldman уже несколько раз обращался к нему, но безрезультатно. Однако Баффетт был знаком с деятельностью банка, так как уже много лет работал с ним над различными сделками. И когда 23 сентября ему позвонил банкир из Goldman Байрон Тротт, которого он хорошо знал и с которым долго работал, Баффетт выставил свои условия. Через несколько часов сделка была заключена. Berkshire на $5 млрд купила привилегированные акции Goldman с ежегодным дивидендом в 10%, а также варранты на покупку акций еще на $5 млрд по цене $115. В пятницу акции стоили $166. По словам Баффетта, он пошел на сделку, с одной стороны, потому что был уверен, что правительству удастся предотвратить финансовую катастрофу, а, с другой, из-за привлекательности условий сделки для Berkshire.
Вскоре Баффетт провел аналогичную сделку на $3 млрд с General Electric, получив также варранты на покупку акций еще на $3 млрд по $22,25 (в пятницу — $15,92).
Затем Баффетт начал публично призывать правительство к решительным действиям и успокаивать участников рынка. Во время телевыступления он назвал кризис экономическим Перл-Харбором, но заявил о вере в долгосрочные перспективы американской экономики. Затем сообщил в статье в New York Times, что покупает сильно подешевевшие акции на свой личный инвестиционный счет. 6 октября он послал Полсону письмо, в котором предложил создать частно-государственный фонд (в том числе из денег Berkshire), который выкупал бы у банков проблемные ипотечные облигации. Полсон посчитал, что в этой идее есть рациональное зерно, говорит знакомый с ним человек, но минфин был слишком озабочен тем, чтобы потушить пожар в банковской системе, и у него не было времени создавать такой фонд.
Кризис не обошел Berkshire. В 2008 г. стоимость ее активов в расчете на акцию (так в компании оценивают эффективность собственной деятельности) упала на 9,6%. Падение оказалось самым значительным с 1965 г., когда Баффетт возглавил компанию. В марте 2009 г. Fitch снизило рейтинг Berkshire с ААА до АА+, а в апреле — Moody’s до Аа2.
А в ноябре Berkshire объявила о покупке 77,4% акций Burlington Northern Santa Fe с премией к рынку в 31%, доведя долю до 100%. Эта покупка — ставка на восстановление экономики, объяснил Баффетт.
О некоторых решениях во время кризиса он сожалеет: говорит, что если бы подождал со сделками до марта 2009 г., когда фондовый рынок достиг дна, мог бы сорвать большой куш. «Я сделал много ошибок. Я не использовал в полной мере возможности, предоставленные хаосом. Но в конечном итоге, все получилось хорошо», — говорит он.
Комментариев нет:
Отправить комментарий